Джефферс (Jeffers), [Джон] Робинсон

(10.1.1887, Питтсбург, Пенсильвания - 20.1.1962, Кармел, Калифорния)

 поэт.

   В течение полувека выпустил более двух десятков поэтических сборников: первый - «Кувшины и яблоки» (Flagons and Apples) - в 1912 г., последний - «Начало и конец» (The Beginning and the End) - опубликован посмертно (1963). Родился в семье преподавателя пресвитерианской теологической семинарии. Получил образование в частных лицеях Швейцарии и Германии. После возвращения на родину работал некоторое время в Вашингтонском университете, занимался медициной, зоологией, лесоводством. В 1914 г. Джефферс поселился «на краю континента» (так называется одно из его ранних стихотворений), в небольшом калифорнийском поселке Кармел. Там на скале, нависшей над океаном, он своими руками построил каменный дом-башню, где и прожил всю жизнь.

   Начинал Джефферс в традиционном романтическом духе, подражая английским и американским поэтам второй половины XIX в. Эксперименты в поэтике, которыми увлеклись многие современники, его не заинтересовали. Вслед за У. Уитменом развивал традиции библейского стиха, в основе которого лежит принцип ритмической эквивалентности удлиненных строк. Таким свободным, порой приближающимся к ритмизованной прозе стихом написаны повести «Фамарь» (Татаг, 1924), «Чалый жеребец» (Roan Stallion, 1925), «Женщины на Пойнт-Сур» (The Women at Point Sur, 1927), драматическая поэма «Башня, возвышающаяся над трагедией» (The Tower Beyond Tragedy, 1925), которые принесли ему известность. Наиболее плодотворная пора Джефферса - конец 20-х и особенно 30-е гг. За это время им было опубликовано 13 стихотворных книг. После выхода сборника «Озлись на солнце» (Be Angry at the Sun, 1941) поэт писал сравнительно немного.

   Творчество Джефферса представляет собой оригинальное явление в американской поэзии нашего столетия, отстоящее от ее магистральных направлений. Едва ли можно говорить о сколько-нибудь заметной эволюции поэта: стихотворения, написанные в 20-е гг., почти невозможно отличить от написанных 30 лет спустя. Раз найдя свою тему и стиль, поэт в дальнейшем не изменял своей манере.

   Философско-эстетические взгляды Джефферса сформировались под воздействием получившей распространение после первой мировой войны концепции «кризиса гуманизма». Знакомство с философией истории О. Шпенглера укрепило в сознании поэта мысль, что отчужденность и взаимная жестокость, ставшие, как он полагал, нормой человеческих отношений, - закономерный результат развития «денежной цивилизации», которую он объявил «врагом человека» и которой, вслед за Шпенглером, предрекал неминуемую гибель. Все поэтическое творчество Джефферса - мрачно-торжественная похоронная песнь «современному человеку». Основной порок своей эпохи Джефферс определял понятием «интроверсия», которое заимствовал у К. Г. Юнга и переосмыслил на свой лад. «Интроверсия», по Джефферсу, - это непомерный индивидуализм, «вовнутрь-направленность», гипертрофированная «страстность» современного человека, которая приводит к тому, что «99 % всей человеческой энергии растрачивается на нескончаемое состязание с себе подобными». Убежденный, что «интровертированность» стала чем-то вроде рокового проклятия человечества, он называл «эксцессы интроверсии» разновидностью «социального инцеста». Эта метафора объясняет, почему наряду с темой насилия, жестокости смерти в его поэзии столь существенное место занимает тема кровосмесительной любви. Феномен «социального инцеста» наиболее глубоко исследуется поэтом в его многочисленных переработках античных драм рока (в частности, «Орестеи» Эсхила и «Ипполита» Еврипида). Как подчеркивал Джефферс, инцест в его поэмах символизирует бесплодные борения страстей, которые переживает человек «нашей урбанистической, машинной цивилизации». Некоторые критики считают самой большой удачей Джефферса вольный перевод трагедии Еврипида «Медея» (1946), которая с успехом была поставлена на Бродвее.

   Вторую мировую войну Джефферс расценил как очередное свидетельство грядущего «заката Запада» и уже в 1944 г. утверждал, что «после двух войн непременно разразится и третья». В годы маккартистской истерии пессимизм Джефферса еще более усилился, что нашло отражение в последнем прижизненном сборнике «Хангерфилд и другие стихи» (Hungerfleld and Other Poems, 1954). Программным считается помещенное в книге стихотворение «Антигуманист» (Unhumanist).

   Угрюмо-ироническое, а нередко и открыто враждебное отношение Джефферса к современной цивилизации в его поэзии постоянно сочетается с восторженным культом дикой, «обесчеловеченной» природы, восхищенным любованием красотой простейших вещей, что и дало критику А. Уинтерсу основание определить его творческий метод как «декадентски-романтический». Проповедуя идею «отрыва от человечества», Джефферс провозглашал: «Ощущать до конца, понимать до конца, выражать до конца природную красоту - вот единственная задача поэзии». Лучшие стихи Джефферса живописуют суровую красоту безбрежного океана, бездонного неба и величественных скал калифорнийского побережья. Именно здесь поэт обрел свой идеал - «необозримую красоту мира, мира, где нет места человеку». В приобщении к этой гордой и вечной красоте он видел единственный способ предотвратить «крушение» личности.

   В 50-е гг. антибуржуазные мотивы поэзии Джефферса стали популярны среди леворадикальной молодежи Америки. К ней обращались поэты т. н. «сан-францисского поэтического возрождения», многие идеи его творчества оказались созвучными полуанархической программе битников.

 О. Алякринский